Вначале скажу несколько банальных фраз, которые, я все же полагаю, будут нелишними в свете поставленной задачи. Каждая эпоха, каждая страна представляет себе мир по-своему, оценивает его, исходя из своей особенной точки зрения. И мы никогда не поймем людей средневековья, к примеру, если будем подходить к ним с мерками современного человека постиндустриального общества. Наш взгляд на мир - не единственный, я бы даже сказала, не единственно правильный. Каждая эпоха считает свой взгляд на мир "лучшим" по сравнению с предыдущими. И что же - проходит время, и вот уже потомки гордо смотрят на "темных" предков, с высот нового мировоззрения клеймя их взгляды как "отсталые". Я не хочу сказать, подобно новомодным течениям мысли, что предки были мудрее нас и что возвращение к старому - всегда благо. Нет, у каждого времени свои достоинства и свои недостатки, свои истины и свои заблуждения. И чтобы понять, нужно смотреть без осуждения или раболепства, не приписывая времени свои заблуждения. Итак, приглашаю вас в экскурсию по средневековью мысли, мы посмотрим на то, как же видел мир средневековый человек, какова была его картина мира, или, говоря языком науки, каков был его менталитет.
         Поскольку этот текст составлен для игры, мы сочли нужным выделить самые, на наш взгляд, определяющие аспекты психологии средневекового человека и заострить внимание именно на них. Ибо полное описание средневекового менталитета заняло бы не один том, к тому же написанный специалистами по исторической психологии. Не претендуя на полный охват этой интереснейшей и сложной темы, мы предлагаем вашему вниманию всего лишь очерк психологии средневекового человека.

         В самом грубом приближении можно сказать, что психология средневековой Европы стоит на двух "китах": христианстве и менталитете древних германцев. Конечно, есть еще и третий "кит" - античное прошлое, это культура греко-римская. Однако мы считаем, что влияние этой культуры на Западе в течение первой половины Средних веков было незначительным. Античность сказала свое слово позже, уже во времена Возрождения. На Востоке же, в Византийской империи, напротив, два основных "кита" менталитета - это христианство и античность. И разницу эту необходимо учитывать.
         Лежащие в основе менталитета "киты" носят отнюдь не только религиозно-догматический характер. Нет, "христианское" или "варварское" мировоззрение определяет целый комплекс основных составляющих психологии: отношение к пространству и времени, к жизни и смерти, к труду и богатству, к повседневности и к месту человека во вселенной. Сплетаясь между собой, различные, противоречивые составляющие составляют целостную психологию средневекового человека. Средневековье вообще часто называют "временем контрастов". Это выражение верно и для психологии: разные составляющие порой дают весьма противоречивую картину Средних веков. Средневековый человек как бы постоянно решает разнообразные дилеммы, например: проявить ли благочестие в ущерб собственным интересам или согрешить, рискнув судьбой бессмертной души, но зато не умереть с голода. Рассказы и назидания пестрят примерами крайностей: либо страшная скупость, либо расточительство, либо жуткий грешник, либо святой - "умеренных" людей в средневековых произведениях мало. Даже и в самом человеке противоречивые чувства постоянно борются, он то взлетает к небесам в упоении и восторге, то летит камнем в безысходность ада. Человек средневековья склонен к крайностям, склонен предаваться одной деятельности всей душой: аскетизм - так голод и самобичевание, разврат - так со всем, что движется... Самые яростные аскеты получаются из самых яростных развратников и гордецов, из людей, наиболее страстно воспринимающих жизнь.
         И вот, на фоне этой страстности, доходящей порой до безумия, свершаются великие и малые дела, течет история.

         Сознание средневекового человека, причем что христианина, что мусульманина, формировалось на основе религиозных понятий, а не наоборот. То есть религиозные понятия лежат у средневекового человека в значительной мере в подсознании, а сознательное поведение основано на их интерпретации. Разумеется, подобная религиозность не исключает несогласий догматического характера, общеизвестно, что в Средние века существовало огромное количество сект. Но основные морально-этические нормы остаются неизменными, человек имеет твердые представления о добре и зле, о том, что правильно, а что - нет, в средневековье нет нравственного релятивизма (представления о том, что добро и зло относительно, что хорошо для одного, может быть плохо для другого). Все многочисленные секты христианства никогда не отрицали десять заповедей! Христианин никогда не признает нормой мусульманский джихад, равно как и мусульманину покажутся дикостью некоторые нормы христианства.
         В контексте игры это означает, что любой - подчеркиваю, любой - человек руководствуется не своими собственными морально-этическими нормами, а нормами присущей его обществу религии. Христианин живет по заповедям христианства, мусульманин - по шариату. Разбойник ли, монах ли, рыцарь ли - если это христианин, он знает, что убивать нехорошо. И никогда не говорит, не думает и не чувствует обратного. Он может находить любые оправдания своему поступку, каяться и совершать покаяние - выполнять положенную епитимью, может решить грешить и погубить свою душу, но он никогда не скажет: "Я делаю, что хочу и ни за что не отвечу".
         Но так как человек - существо несовершенное, существо падшее, то все время поступать правильно он не может. Любой человек, даже святой - грешен. И значит, испытывает чувство вины. Это чувство находит свой выход в исповеди и покаянии, человек освобождается от совершенного греха при посредничестве Церкви. В этих условиях акт исповеди приобретает решающее значение, если человек отлучен от Церкви, или сам не верит в прощение своих грехов, единственный его удел - отчаянье, депрессия, самоубийство как конечный этап осознания своей вины. Вина греха душит, она растравляет душу человека, действует из подсознания - и потому человек не может сознательно ей воспротивиться. Пойти против Бога - это значит, пойти в уныние, в ад вечного угрызения совести. Отсюда - и страх ада, так живо ощущаемый людьми в Средние века. Ад и рай - не абстракции, это реальные состояния человеческой души, и средневековый человек хорошо знал эти реальности. Потому и мог представить себе ад и рай очень наглядно...
         Острое осознание человеческой греховности и вины приводит к непрестанному покаянию. Средневековые клирики учили, что вся жизнь человека - акт покаяния. На практике мы видим многочисленные "прейскуранты" грехов, постоянное распределение их по тяжести, и, соответственно, по тяжести налагаемой за них епитимьи. Чем мельче грех, тем меньше чувство вины и страха, потому распределение грехов по тяжести сильно облегчало жизнь не только клирикам, но и простым людям. Их совесть, отягощенная огромным количеством мелких грехов, успокаивалась их незначительностью. Если бы было иначе, и все грехи были бы одинаковой тяжести, чувство вины просто раздавило бы человека.
         Разумеется, отлученные от Церкви люди, либо люди, физически лишенные возможности исповедоваться (например, дальнее странствие) не все поголовно впадали в депрессии и кончали жизнь самоубийством. Но наплевательское отношение к таким вещам в Средние века было немыслимым. Потому просьба к игрокам хоть как-то эту особенность мировосприятия отыгрывать.

         Проявления высших сил, управляющих всем ходом жизни людей и вещей, были для всех настолько очевидны, что сомнению в их существовании просто неоткуда было взяться. В средневековье атеистов не было, человек, высказывающий подобную точку зрения, походил бы на заявившего, что не верит в небо над головой и землю под ногами - идиот или ненормальный. Само существование человека поддерживается и направляется могучей Божественной волей, сверхъестественное соседствует с естественным и проявляется в повседневной жизни так же легко, как природные явления, вроде дождя и снега. Соответственно, ОЩУТИТЬ присутствие ангела так же реально, как УВИДЕТЬ большого далматинского дога. Визионерство в Средние века - норма жизни, просто это не всегда бывает, свидетелем манифестации сверхъестественных сил может стать любой, но случится ли это, зависит только и исключительно от этих сил. По благодати Божией человек мог увидеть и Ангелов, и демонов - и многочисленными историями видений полнятся не только романы, но и исторические хроники Средневековья.
         Мы не станем объяснять многочисленные "явления" и проявления сверхъестественного нездоровым воображением людей средневековья, не станем ссылаться на нехватку некоторых важных элементов в питании людей того времени. Возможно, дело в том, что искренняя, "наивная" вера людей приближала (хотя бы в психологическом аспекте) мир горний, делала его ближе, телеснее в своих проявлениях. Можно сказать, что с точки зрения психологии средневековые люди с такой страстью проецировали во внешний мир свои внутренние составляющие, свои архетипы, что и вправду видели их. Видение архетипов - не совсем галлюцинации, порожденные психическими расстройствами, напротив, подобные видения благотворно влияют на психику (по мнению ряда психологов, в частности К. Юнга). Люди средневековья полагали, что Христос и Дева Мария (а также сонмы Ангелов и святые) постоянно находятся рядом с любым человеком, готовы утешить его или помочь ему не только в духовном плане, но и на уровне вполне физическом. Например, Дева Мария может дарить свои вещи нуждающимся или выходить из иконы, чтобы подраться с демоном. Потому молитвы средневековых людей всегда исполнены страстного желания чуда, веры в то, что это чудо может случиться в любой момент. И чудеса действительно случались...
         Вообще человек средневековья предстает перед нами крайне удивленным. Он удивляется всему, и рядом со списком вещей сверхъестественных: явлений, видений, чудотворных икон, мощей, статуй, мест, видений загробного мира оказываются скалы необычной формы, плавучие острова (которые сегодня можно наблюдать, например, на Иваньковском водохранилище), ископаемые кости и другие вполне естественные явления природы. Эта "наивная" вера, это удивление делает похожим средневекового человека на ребенка, смотрящего на мир широко распахнутыми глазами и удивляющегося вещам самым обыденным для "взрослого" человека.
         Для игры здесь несложно сделать вывод: всяческие рассказы и предметы чудесного свойства нужно принимать с полным доверием, можно и нужно не только ждать "видений" от мастеров, но и самим их производить. Если игрок рассказывает о том, что видел Марию или Ангела - значит, видел, и никакие мастера не могут этого факта изменить. Удивляйтесь и будте наивными! Конечно, не всему можно верить, и средневековый человек обладал достаточным количеством скептицизма, чтобы верить вообще всему. Ведь видения бывают и дьявольским искушением, и просто выдумкой... Но в целом доверие к чудесам было гораздо большим, чем в Новое время.
         Контрастность мышления средневекового человека проявлялась и в большом внимании, уделяемым дьяволу. Дьявол - персонаж, отнюдь не равный Богу, единственному Творцу, однако в сознании средневекового человека он тоже очень могущественен, очень близок и страшен. Дьявол с помощью своих приспешников вмешивался в дела человека самым непосредственным образом. Недаром народная молва гласила, что к каждому человеку приставлен не только ангел-хранитель, но и бес-искуситель. Мы, современные люди, привыкли относиться к дьяволу свысока, для людей же средневековья слова "бес попутал" были истинными, человек действительно так реагировал на свои собственные слова и поступки, которые, по его мнению, расходились с тем, что он должен был сделать. И люди не лицемерили, упрекая бесов. Мудреным языком психологии теперь называются "комплексы", "бессознательные желания", ранее же все эти вещи именовались просто - бесовскими искушениями.
         В целом же восприятие действительности в Средние века было еще и очень символичным. Каждому событию приписывался и символический смысл, например, падение с коня - предвестие падения социального и знак, что человек сей не слишком праведен. Обратная сторона символизма - излишняя суеверность людей средневековья, их вера во всякие вещи сны, предзнаменования, гадания. Символическое восприятие мира поощрялось Церковью, суеверия же подлежали всякому искоренению.
         Средневековый человек, повторим, смотрел на мир широко раскрытыми удивленными глазами, и символическое восприятие мира отнюдь не было помехой удивлению. Удивление это было еще наивным, оно не было по-настоящему научным удивлением, но лишь предвестием такового. Видя чудеса, средневековый человек трактовал их прежде всего в символическом аспекте, через единственно доступный источник знания - через Евангелие, через Библию. Библия считалась книгой достаточной, законченной, в ней и только в ней содержались ответы на все вопросы, нужно лишь было подобрать к ним ключ, ибо ответы эти были даны в неявном, символическом виде. Подобная трактовка Библии - предвестие манипуляций каббалистов. Символизм виделся не только в книгах и чудесах, но и в самой природе. В языческом мире явления неживой природы одухотворялись, наделялись особой жизнью, в природе множились различные боги и богини. Христианство, отвергая такую языческую одухотворенность природы, переместило восприятие от объектов природы как таковых к их символическому смыслу. Природа - творение Божье, своим существованием она прославляет Его. В природе находили урок, назидание, отблеск славы Божей. Нельзя сказать, что в Средние века природу не исследовали в современном научном смысле слова, но все же главным считалась не такое научное исследование. Созерцание природных явлений должно приводить человека к мыслям о Боге - таково, на взгляд образованных клириков, истинное назначение природы. Конечно. В реальном Средневековье не все было так просто, особенно среди крестьян очень долго уживалось старое, языческое отношение к природе. Тем не менее, тенденция воспринимать природу именно как символ - характерная черта средневекового менталитета.
         Несколько слов о конкретике. Символы человеком Средневековья воспринимались не на абстрактном, но на вполне материальном уровне. Видения действительно видели глазами, для закрепления земельной сделки передавали из рук в руки землю с продаваемого поля, святые и Ангелы оставляли в доказательство своего посещения различные знаки - пуговки, зарубки... Культ реликвий, икон и статуй, чрезвычайно распространенный в Средневековье, делал чудеса и символы более телесными, зримыми и ощутимыми для восприятия людей той эпохи. Потому на игре игрокам желательно запастись не только байками, но и материальными "доказательствами" - зубом святого Игнатия, кусочком гроба святого Стефана, ну на худой конец камнем, на который смотрел святой Иеремей... :)

         Теперь поговорим об иерархии ценностей. Вообще, для средневекового человека всегда очень значим вопрос, что выше, что ниже, что (или кто) главенствует, а что подчиняется. Так вот, о взаимной ценности духовного и материального столь много сказано в Писании и в трудах Отцов Церкви, что это не могло не подействовать на умы: духовные реалии ВАЖНЕЕ, чем материальные. То есть с точки зрения менталитета для любого крестьянина страшнее не совершить положенную молитву, чем недожать поле (первое чревато в конечном итоге гибелью бессмертной души - ЕДИНСТВЕННОЙ непреходящей ценности, которой обладает любой человек; второе - в худшем случае поголодаем, не привыкать). Но как всегда и везде сиюминутные интересы довлеют, голодать тоже не хочется; поэтому средневековый человек постоянно сталкивается с дилеммами, что выбрать: сиюмоментное или вечное? Этически предпочтение отдается вечному, хотя на практике все всегда сложнее. В те времена в Библии еще не вычитали, что Бог благословил наживу, для этих людей стяжательство - понятие греховное. Материальные ценности и выгоды не могут быть моральным императивом. Потому и здесь мы видим контрастность средневекового сознания, его вечный выбор: вечное, но потом или эфемерное, но сейчас. Раздвоенность эта была для средневековых людей тем более острой, что материальные потребности удовлетворялись гораздо хуже и от привычного полуголодного существования до голодной смерти был всего лишь шаг. Что, конечно, придает выборам средневекового человека особую остроту...
         В Средние века сохраняла свое значение германская еще традиция щедрости (у дворян это проявлялось особенно отчетливо - у крестьян-то и нет таких богатств): пиры, подарки друзьям и вассалам - это почетно и славно. Щедрость порой носила чрезмерный, показной характер, богатство не просто проматывалось, но и буквально уничтожалось на глазах гостей. Рыцари могли забивать свой скот и своих собак, топить золото в реке. Разумеется, подобные излишества осуждались Церковью и в плане духовном, и в плане вполне земном: поскольку подрастратив свою казну за один день, бароны зачастую восполняли потери за ее счет, грабя ближайшую церковь или монастырь.
         Христианская Церковь вообще же всегда старалась придерживаться золотой середины, не агитируя людей в пользу полнейшей аскезы и даже считая ее вредной, но осуждая за излишнюю привязанность к "миру", к материальным удовольствиям людей. В отношении проявлений телесности человека мы можем наблюдать двойственность. С одной стороны, в Писании нигде не говориться, что тело и телесные проявления человека - это зло. Более того, сам Христос воскрес в теле, тем самым навеки освятив его. Однако многочисленные призывы Церкви к целомудрию, к неприятию роскоши и буквально стоны проповедников о развращенных нравах заставляют думать, что Церковь искусственно ограничивала проявления естественной телесности человека. Особенно это касается проявлений человеческой сексуальности - грех сладострастия считался одним из самых тяжелых, даже сам первородный грех связывался прежде всего с сексом (в современном катехизисе это заблуждение развеивается. Первородный грех - прежде всего грех гордыни). С другой стороны, многочисленные секты Средних веков и более ранние обвиняют христианство именно в недостаточной аскезе, в слишком сильно приятии материального. На наш взгляд, чтобы решить эту проблему, следует присмотреться к быту средневекового человека. Такие вещи, как инцест, педофилия, гомосексуализм, изнасилования были не просто частыми, а входили в будничную жизнь, были обычными (и церковные "прейскуранты грехов" демонстрируют этот факт со всей отчетливостью). Когда 19-тилетняя девушка Жанна оказалась девственной, все сочли это чуть ли не чудом! Несколько лучше положение обстояло в рыцарском сословии, составлявшим подавляющее меньшинство населения. Потому совершенно понятны старания священников и монахов как-то изменить положение дел, направить мысли людей по более духовному руслу. А еще разнообразные проявление язычества, заклинания и волшба на урожай... Нет, положительно, христианской морали в Средние века приходилось несладко.
         С другой стороны, Церковь призывала к "благоразумию" и "умеренности" и в аскезе - другом полюсе телесности. Не вдаваясь в долгие размышления о природе аскетизма, отметим лишь, что часто призывы об "умеренности" в аскезе раздавались из уст... самих аскетов! "Все, что нарушает меру - от бесов!" - сурово восклицает подвижник египетской пустыни Пимен. Ему вторит и Григорий Нисский, и Фома Аквинский... Все доктрины, считающие тело "обузой" и "злом" осуждаются Церковью как еретические. Тем не менее шатания между крайней аскетичностью и телесной разнузданностью - характернейший признак средневековья.

         Одна из определяющих в средневековье сил - это, безусловно Церковь. Духовная жизнь и политика, материальное и сакральное - Церковь была силой, во многом определяющей жизнь средневековых людей и мощно влияющий на умы. Мы не станем сейчас рассуждать о том, полезным было то влияние или не очень, для нас сейчас главное в том, что такое влияние было (в скобках замечу, что лично я считаю влияние Церкви на духовный климат средневековья вполне благотворным).
         В Средние века не было "христиан вообще". Бывают католики, православные, монофизиты и т. п.; те, кто от католичества отделился, знали, на основании чего они это сделали. При этом христианами себя считают все секты и конфессии (причем неизменно и обязательно самыми правильными и изначальными). Следует помнить, что по убеждениям того времени спастись мог только тот, кто находился в лоне Церкви (причем с точки зрения любой конфессии или секты, только в лоне ЕЕ Церкви). Человека, находящегося вне Церкви считали за человека (а не за животное), но безусловно многогрешного и обреченного на ад. Именно потому принадлежность к Церкви мыслилась как необходимость, Церковь - это не та организация, членством в которой можно пренебречь. Когда речь идет о вечности, о вечном блаженстве или вечных муках, вопрос о Церкви воспринимается как жизненно насущный, как вопрос о жизни и смерти человека. Человек считается принадлежащим к Церкви, если он регулярно посещает храм и причащается. Причастие, или иначе, Евхаристия, евхаристическое общение телесно, а не только символически соединяли (и сейчас соединяют!) всех людей в единое Тело, в Церковь Христову. Под словом "Церковь" и тогда, и сейчас понимают не только клириков и монахов, но и вообще всех христиан, находящихся в евхаристическом общении, то есть причащающихся. Причем время и место не имеют значения - Церкви принадлежат как люди живущие, так и умершие давным-давно, как жители столицы, так и жители Тьмутаракани на краю известного мира, бедные и богатые, святые и грешники.
         Эта всеобщая связь людей Христовых выражается прежде всего в молитвах: живые молятся за умерших, благочестивые - за грешников, родители - за детей и дети - за родителей. Непрерывная связь людей, однако, должна постоянно поддерживаться и добрыми делами - "без дел вера мертва". Милосердие, перераспределение материальных ценностей, доброта в быту - все это протягивает дополнительные связи между людьми, сближает их. Всех людей одной Церкви, не только людей одной местности. Церковь учит людей видеть ближнего и в чужаке, в пришельце, страннике, даже в преступнике, в грешнике. Конечно, Церковь не распространяет отношения близости на всю человеческую расу, из категории "ближних" в общем исключены язычники, а также люди, исключенные из евхаристического общения, но Церковь потенциально открыта для всех, любой человек может стать ее членом, ограничений не существует. Это - принципиально новое слово в человеческом обществе. Принятие в общину чужака для варваров практически невозможно, как мы помним, для образованного эллина все остальные были просто "варварами", существами явно менее достойными. Отдельные философы, конечно, признавали и за иноземцами существ разумных, но в целом общественное мнение чрезвычайно жестко делило людей на "своих" и "чужих". Христианство как бы, во-первых, расширяет границы "своих", а во-вторых, делает эти границы более проницаемыми. В перспективе в Церковь должен войти весь мир. В Церковь возможно включение даже существ "иного мира", через крещение они обретают душу и становятся в этом смысле людьми. Так крестили сидов в Ирландии...
         Но для причащения и приобщения к Церкви, для того, чтобы быть допущенным к таинству евхаристии, нужно пройти через ряд таинств: прежде всего через крещение и исповедь. Таинства Церкви (а всего их семь - крещение, миропомазание, исповедь, евхаристия, брак, елеосвящение, принятие сана) через телесную форму, через посредников-клириков изливают благодать Божию на людей. Для совершения таинств необходимы священники, причем только "правильно" рукоположенные священники (только таинства брака и крещения могли проводиться мирянами). В связи с этим особую актуальность приобретает вопрос о том, истинно ли священство священника, или же сан дан ему незаконно, и значит, в таинствах, которые он совершает, нет благодати.
         Таким образом, неизбежно почтительное отношение к священникам и монашествующим как к людям, единственно способным вывести мирян к Царству Божьему. С другой стороны, такая важная роль неизбежно приводит к тому, что клириков в средние века рассматривали как под лупой, отмечая малейшие недостатки. А так как сами клирики были людьми грешными, ибо грех неизбежен в силу самой "испорченной" природы человека, то люди средневековья постоянно искали людей более идеальных, чем местные клирики. И часто на эту роль претендовали члены многочисленных сект...
         Заметим попутно, что основная функция Церкви, то, ради чего она создавалась, были вовсе не политические виражи, и не накопление жирка под рясами клириков, а распространение благой вести - Евангелия. Эту роль Церкви неустанно подчеркивали разнообразные реформаторы, святые, богословы. Хотелось бы, чтобы и на игре Церковь не забывала о своем основном назначении :).

         Подводя итог первому разделу, отметим, что основные черты менталитета средневекового человека в свете религиозности, такие, как четкое представление о добре и зле, наивная вера и удивление, символический взгляд на мир все время определяются через двойственность, через противоположные полюса. И человек средневековья бросается из крайности в крайность со всей страстью, ему отпущенной, меняя порой свои убеждения на прямо противоположные несколько раз в течение жизни.

         Продолжение следует!